© В.К. Петросян (Вадимир) © Lag.ru [Large Apeironic Gateway, Большой Апейронический Портал (Шлюз), Суперпортал в Бесконечность].
При копировании данного материала и размещении его на другом сайте, ссылка на портал Lag.ru обязательна
Настоящая работа представляет собой изложение результатов очень давнего (практически – студенческого) аналитического исторического исследования, выполненного мной в стиле «сослагательного (более точно – контрфактивного) наклонения», столь нелюбимого продажными историками и ментально неадекватными политиками и «полководцами».
Что касается «сослагательного (контрфактивного, изменяющего факты, представляющего измененные версии событий) наклонения», то это – единственный, на мой взгляд, адекватный (в логико-методологическом смысле) способ уйти от априорного оправдания в глазах потомков (нас с вами) неэффективных и даже вредительских (преступных) действий тех или иных политических деятелей и режимов.
Кроме того, именно необоснованные и даже бессмысленные гонения на «сослагательное наклонение» в истории явились подлинной причиной того, что из истории практически никогда (в течение уже многих сотен лет) не извлекаются надлежащие уроки, и власти практически всех стран делают одни и те же катастрофические ошибки, которых можно было бы легко избежать и одерживать победы там, где в реальной истории неадекватных политиков и полководцев ждали (и ждут) одни поражения.
Итак, поставим вопрос, вынесенный в подзаглавие настоящей работы: Могла ли Россия в течение одного (1700) года выиграть Северную войну (1700-1721 гг.) и далее (в течение 10-20 лет) завоевать всю Европу и Турцию, создав Великую Российскую Империю?
Конечно, если априори считать, что «история не знает сослагательного наклонения», то сама такая постановка не только абсурдна, но и преступна с точки зрения высших канонов непогрешимой «европейской исторической науки».
Ну и Бог с ними, с продажными историками и неадекватными политиками. Пусть не читают эту работу. А с теми, кому такая постановка вопроса интересна, мы пойдем дальше.
Что мы имеем на начало 1700 г.?
Как известно, Русский царь Пётр I объявил войну Швеции и выступил с походом к Нарве 19 (30) августа 1700 года. Этому предшествовала довольно сложная цепь событий, в которой Петр 1, по большому счету, был абсолютно неправ (вероломен) во всех смыслах.
Дело в том, что Петр 1 в этих своих ничем не спровоцированных извне агрессивных действиях руководствовался (кроме прочего) желанием вернуть потерянные в начале XVII века, т. н. «отчины и дедины», территории Ингрии и Карелии, отошедшие к Швеции в результате ряда русско-шведских соглашений (актов), подтвержденных самим Пётром в ноябре 1699 года (менее, чем за год до начала Северной войны). Это вызвало особое (и совершенно справедливое) возмущение шведского короля, расценившего начатую Петром 1 войну как ничем не спровоцированное вероломство, измену своему же обязательству, что полностью соответствовало реальности.
То есть Северная война изначально была достаточно подлой войной, основанной на факте полного игнорирования Петром 1 своих собственных геополитических решений (обязательств перед государствами — соседями). Но это – так, просто иллюстрация к моральному облику Петра 1.
Нас в этой работе интересует совсем другое. Мог ли Петр 1 выиграть начатую (неважно по каким причинам) войну со Швецией в течение 1700 года и затем – в последующие 10-20 лет (до 1721 г.) завоевать Европу и Османскую империю?
Для начала примерно оценим (на основе открытых источников) силы потенциальных участников Северной войны сторон:
Швеция — 80—140 тыс., Османская империя — 100—200 тыс., Речь Посполитая и Саксония — 170-180 тыс., Дания — 40 тыс.
Силы России — 170-180 тысяч, силы Калмыцкого ханства — 25-50 тыс. человек.
С этого момента попытаемся выяснить следующие вопросы — мог ли Петр 1 (при подготовке войны, которую сам же и начал):
1) каким-то образом резко увеличить численность и уровень тактической и боевой подготовки своих вооруженных сил и
2) обеспечить существенное превосходство вооружений своей армией перед армиями всех потенциальных противников?
1. Племена-Союзники. Очевидно, что – при ответе на первый вопрос – следовало обратить внимание на то обстоятельство, что – при грамотном подходе к переговорному процессу – в качестве достаточно сильных союзников Петра 1 в будущих войнах (особенно – в предположении развязывания грядущей войны с Европой и Османской Империей в целом) можно было рассматривать все народы Северного Кавказа, армян и грузин Южного Кавказа, огромное количество кочевых и оседлых племен Поволжья, Урала, Зауралья и Сибири. — Не говоря уже о татарах и монголах, которые, хоть и утратили к тому времени былой воинский дух, но, тем не менее, могли бы составить достаточно внушительную силу в войске русского царя.
По сути, хотя это и недостаточно офишируется (более того, тщательно скрывается) в русской историографии, Северную войну Петр 1 выиграл именно благодаря суперуспешным действиям союзной ему Калмыцкой конницы (25-50 тысяч человек), уничтожившей и пленившей неисчислимое количество вражеских солдат в сражениях (в первую очередь – ночных), непосредственно предшествовавших полтавским событиям.
Соответственно, если бы численность союзной Петру 1 конницы (или даже пешего войска) была существенно увеличена — с 25-50 тысяч человек (калмыки) до 250-500 тысяч человек (народы Северного и Южного Кавказа, Поволжья, Сибири и т.д.), то задача одержания победы над армиями всей Европы и Османской империи (буде она поставлена Петром 1 изначально, а он очень хотел победить, по крайней мере, Османскую империю) была бы заметно более простой даже при равенстве вооружений.
Что касается тактики ведения боевых действий, то она была достаточно понятной:
а) уклонение от всяких «генеральных сражений» и контрбатарейной артиллерийской борьбы и
б) быстрые ночные нападения конных калмыков и других кочевников на лагеря отрядов противника в целях максимального усложнения его логистики и условий ведения боевых действий (так действовали кочевники во все времена, еще в ходе битв скифов-массагетов с Киром за 500+ лет до нашей эры).
2. Оружие.
Официально основным оружием русского пехотинца конца 17 — начала 18 века была так называемая фузея (которых, кстати говоря, к моменту начала Северной войны, было в русской армии явно недостаточное количество). Это было более легкое и удобное в бою оружие, чем, скажем, мушкет и — в принципе — оно вполне подходило для ведения успешных боевых действий в ту эпоху, если не брать в учет то обстоятельство, что для победоносной войны против всей Европы и Османской империи нужно было оружие, значительно превосходящее соответствующее оружие врага, каковым фузея по определению не являлась, поскольку была на вооружении всех участников конфликта.
Но, как всегда в истории, русская армия существенно опоздала с перевооружением и, в частности, к 1695 г. ведущим тульским оружейным заводом было выпущено всего лишь 1000 единиц этого оружия (да еще и с импортными – шведскими — ударно-кремниевыми замками). Квазивыход из ситуации был найден в том, чтобы закупать по всей Европе разнокалиберные и нестандартизированные ружья множества производителей. Разумеется, такой оружейный «зоопарк» ни к чему хорошему на привел и, если бы не калмыцкая конница, то не только Нарва, но и Полтава окончилась сокрушительным поражением русской армии.
Попытки унификации калибра фузей, предпринимавшиеся Петром, дали хоть какой-то положительный результат только в 1715-1720- х гг., когда результат Северной войны уже был, фактически, предрешен и это уже не влияло на ход боевых действий.
Русская фузея стреляла на 300 шагов (220 метров) в режиме эффективного залпового огня и на 100 м в режиме одиночной прицельной стрельбы. Длинноствольные фузеи стреляли (неприцельно) на расстояние в 500 шагов (350 метров), но их было немного. Максимальная скорострельность фузей всех видов составляла от 3 –до 6 выстрелов в минуту. Примерно аналогичными характеристиками обладало и вооружение противника.
Крайне сомнительно, чтобы армия Петра 1, вооруженная – в основном – импортными фузеями, могла показать какой-то экстраординарный результат в предположении, что она стремилась к завоеванию всей Европы и Османской империи.
Был ли выход в этой ситуации? Если абстрагироваться от проблемы эффективной артиллерии (что увело бы нас далеко в «дебри» проблемы индустриализации России, о чем будет предметный разговор в готовящихся к публикации работах), то такой выход был в ренессансе массового производства луков монгольского образца (с композитной древесно-костной структурой), изобретенных еще в 10-12 веках н.э.
Самое интересное в этой связи состоит в том, что эти (скорострельные, дальнобойные, композитные) луки были вполне актуальны как суперэффективное оружие нападения из засад и в ночное время вплоть до конца 19 века. В частности, несколько десятков тысяч легких всадников с такими луками (калмыки, татары, кавказцы, башкиры, буряты и т.д.) могли бы легко уменьшить численность наполеоновской армии вторжения на 200-400 тысяч человек (особенно — в ходе ночных нападений на французские лагеря), не говоря уже об обеспечении возможной убедительной победы русской армии при Бородино при помощи сокрушительных фланговых ударов (ливни стрел по французской артиллерии, запасным подразделениям и т.д.).
Итак, монгольские луки («Саадаки»). Сила натяжения тетивы в таких луках составляла – 50-100 кг (у английского лука – до 40 кг). Дальность неприцельной эффективной стрельбы – 500 метров (вариант трактовки – шагов), прицельной стрельбы – 150-200 метров. Скорострельность – около 12 выстрелов в минуту (1 прицельный выстрел – в 5 секунд).
Учитывая тот факт, что с 12 века нашей эры тяжелые доспехи воинов и щиты в Европе сошли на нет, а количество выплавляемого железа увеличилось в сотни раз (в том числе – в России), луки можно было делать более легкими и имеющими меньшую силу натяжения, но сохраняющими дальнобойность, скорострельность и пробивную силу.
Соответственно, вовремя (скажем, в 1698 г.) озаботившись созданием достаточно крупного производства луков и стрел различных модификаций (5-6 вариантов на различные варианты типов атак и отступлений) можно было уже к 1699 г. получить на вооружение русской армии не менее 200-300 тысяч модифицированных под современные требования, относительно дешевых и легких в изготовлении суперэффективных композитных луков монгольского образца и несколько миллионов стрел с закаленными стальными наконечниками. Этого бы полностью хватило на сверхинтенсивную войну любой продолжительности (при необходимости запасы луков и стрел можно было непрерывно пополнять).
Разумеется, стрельба из таких луков со скорострельностью 10-12 стрел в минуту требовала определенных навыков, но никто не торопил Петра 1 с началом войны и, кроме того, 2-3 месяца упражнений на растяжку лука могли бы привести в нужный мышечный и психодинамический тонус любого здорового русского рекрута, не говоря уже о кочевниках.
Итак, один лучник (конный или пеший – неважно), вооруженный монгольским (или модифицированным композитным, более простым в изготовлении) луком со стрелами со стальными наконечниками, был в несколько раз более эффективной боевой единицей, чем среднестатистический солдат с фузеей, поскольку превосходил последнего по дальности стрельбы в 1.2-1.3 раза и по скорострельности – в 2-4 раза.
Соответственно, общая эффективность лучника против обычного европейского пехотинца была выше в 3-5 раз – В особенности, если речь шла о лучнике – кавалеристе.
Сюда стоит добавить также бесшумность стрельбы из лука (внезапность нападения, фора в несколько прицельных залпов).
Вот это – уже реальный потенциал победы в любой крупномасштабной войне, которую Петр 1 задумал бы вести против Европы и Ближнего Востока в целом (и Османской империей – в частности).
Возвращаясь к реальности, скажем, что ничего этого сделано не было, и что Петр 1, если бы не сверхэффективная помощь калмыцкой конницы, мог легко проиграть даже Северную войну (и Полтавскую битву) в ее известной территориальной и временной конфигурации, на говоря уже об общеевропейском и паносманском блицкриге.
Несколько слов о боевых и транспортных кораблях. Как и в случае с фузеями, Петр 1 пошел по самому неадекватному пути и начал – в целях скорейшего построения российского военного флота — завозить в Россию корабельных мастеров со всей Европы. В результате они только мешали другу другу и создавали корабли–Франкенштейны, выполненные в самой разной инженерной идеологии и технологии, практически неспособные к эффективному функционированию. В результате Петровский флот, как известно, ждала весьма незавидная судьба на дне моря. И это – при колоссальных затратах, равных, по некоторым оценкам, более 10 годовым государственным бюджетам России …
Но ведь корабли реально были нужны (хотя бы для логистических целей). Как быть с этим? А очень просто. Опять же, с «времен оных» были известны как в России, так и в Швеции, прекрасные многофункциональные корабли, в Скандинавии называемые Драккарами. В исторической реальности они были разных размеров, но в нашем случае было бы удобно и дешево создавать стандартизированные относительно небольшие одномачтовые лодьи размерностью до 25 пар весел с экипажем в 55-60 человек. Это позволяло бы быстро перевозить любое количество военных грузов и воинов вдоль побережий стран, атакуемых русской армией, и – при необходимости – самим атаковать крупные и неповоротливые корабли противника.
Вести эффективные атаки на крупные корабли противника драккары могли с помощью известных еще со времен античности «огненных стрел», которые были в состоянии с легкостью поджечь и отправить на дно любой корабль противника (деревянные борта, тканевые паруса и т.д.). При этом, при необходимости, на нос или корму некоторых (специализированных на особенно ожесточенных морских сражениях) видов Драккаров можно было устанавливать крупнокалиберные орудия особой поражающей мощности и дальнобойности (не более одного такого орудия на Драккар). Подобные суперорудия с ядрами в 50-100 кг. могли бы разносить в щепки любые корабли противника с недостижимых для последних дистанций.
Кроме сказанного, существует еще, как минимум, с десяток теоретических возможностей кардинального усиления армии Петра 1, предназначенной для проведении победоносной войны против Европы начала 18 в. и Османской Империи. Но в этом нет особого смысла, поскольку Петр1 практически во всех случаях (за исключением идеи привлечения на свою сторону Калмыцкого Хана с его конницей) в ходе Северной войны, да и всего своего правления, действовал наиболее неадекватным образом.
Соответственно, рассматривать итог реальной Северной войны (1700-1721 гг.) как победу «русского оружия» и проявления «Петровского Гения» (особенно — с учетом абсолютно смехотворного факта выплаты репараций и «компенсаций» от победившей стороны стороне побежденной) – это просто не уважать логику и здравый смысл, не говоря уже о Чести и Славе России.
Теперь рассмотрим события Северной войны (1700-1721 гг.) более конкретно.
Начнем с Нарвского сражения. Битва при Нарве (19 (30) ноября 1700 года) — это первое крупное сражение Северной войны между русской армией Петра I и шведской армией Карла XII, окончившееся, как известно, полным поражением русских войск.
Битва при Нарве – ключевой пункт нашего анализа. Задолго до этой битвы Петр 1 мог обратиться за помощью к калмыцкому Хану, как он это сделал перед Полтавским сражением и автоматически выиграть битву при Нарве, получив сверхэффективную помощь. Это сразу (уже в 1700-м г.) закончило бы Северную войну, позволив победоносному русскому войску немедленно – кратчайшим путем по побережью Балтийского моря — выйти на Стокгольм «на плечах» остатков бегущего шведского войска.
Но предположим, что в 1700-м г. Петру 1 договориться с калмыками – по каким-то причинам — не удалось (хотя существовало еще множество воинственных кочевых или горных племен внутри России, которые с удовольствием – за вознаграждение или за обещание возможности разграбления вражеских городов – выступили бы против шведов и их союзников. Но абстрагируемся от этих очевидных геополитических и военно-стратегических возможностей, бездарно упущенных Петром 1.
Рассмотрим вопрос о собственных военных ресурсах России. На момент нападения на Швецию, Россия располагала армией в 200 000+ тысяч солдат, что существенно превосходило численность шведской армии в 80-140 тыс. человек (причем 80 тысяч солдат – это более вероятная совокупная численность шведской армии на момент Нарвской битвы, чем 140 тысяч). Считается, что «бедная-несчастная» русская армия к тому времени еще не успела перевооружиться и переобучиться по западному образцу, и потому проиграла.
Но, во-первых, Петра 1 никто не торопил с объявлением войны Швеции. И, во-вторых, именно идея необходимости перевооружения по западному образцу и была, как представляется, фатальной для русской армии. Можно было легко собрать 2-3 десятка хороших инженеров-оружейников и поставить им задачу создать дешевый легкий дальнобойный скорострельный композитный лук (по типу монгольского), дающий критическое преимущество русскому лучнику перед западным фузелером.
Речь идет о дальности неприцельного выстрела в 500 метров, прицельного – в 150-200 м. и о скорострельности в 10-12 выстрелов в минуту. Это априори давало критическое (3-5-кратное) превосходство русским стрелкам перед западной пехотой любой страны. Русская пехота и легкая кавалерия могли бы в этом случае расстреливать произвольно взятое войско западного образца (практически лишенное какого-либо вида брони и щитов), не получая ни одной пули в ответ. Исход любых сражений в 1700 г. решался бы в пользу русского войска в считанные минуты.
Например, отряд русских лучников в 10000 человек мог бы выпустить 1 000 000 стрел за 10 минут боя. А учитывая линейную (скученную) тактику западных армий, вряд ли кому-то из вражеских пехотинцев-фузелеров удалось бы выжить под таки градом стрел. Так, за 10 минут, могла закончиться ключевая для Северной войны битва при Нарве.
Для этого нужно было всего лишь создать достаточно крупное специализированное предприятие по производству луков и стрел. И это было абсолютно естественным и органичным решением, поскольку Россия того времени испытывала серьезные проблемы с металлургическим производством, и металла для производства необходимого количества орудий, фузей и прочей металлосодержащей амуниции катастрофически не хватало. Армия лучников обошлась бы России в смысле металлоемкости намного – в многие десятки раз — дешевле (из одного килограмма стали можно было делать 50 наконечников стрел, из 1 тонны стали – 50 000 наконечников, из 200 тонн – 1 000 000 наконечников, что было вполне достаточно для победы в любом – самом крупном – сражении, да и в войне в целом, поскольку стрелы – ресурс возвратный, если не целиком, то на уровне наконечников – точно). А 200 тонн металла для России того времени была величина вполне посильная. По крайней мере, необходимый металл (даже в объеме в 2000 и более тонн, чего хватило бы на производство более 10 млн. стрел) можно было заранее закупить в той же Европе (в Швеции – в частности).
Что же помешало Петру 1 создать сверхэффективную армию лучников, способную легко победить не только шведов, но и Европу в целом (вкупе с Османской империей)? Ответ один – его абсолютное ментальное и моральное пресмыкательство перед Западом и полная неспособность к самостоятельному стратегическому (в том числе – инженерно-техническому) мышлению.
* * *
Завоевание Европы и Османской Империи за 10 лет.
Рассмотрим теперь вопрос о возможном завоевании Европы и Ближнего Востока в течение 10-20 лет с момент начала Северной войны. Как уже было сказано выше, договорившись с калмыцким ханством о союзничестве и/или создав крупное производство скорострельных дальнобойных композитных луков и стрел со стальными наконечниками, Петр 1 легко мог бы победить шведов уже под Нарвой и на их «плечах» ворваться в Стокгольм. Это сразу открыло бы перед Петром 1 множество стратегических возможностей, которых у него не было ранее: неограниченный доступ к шведской железной руде и их металлургическому производству, достаточно большой по тем временам боевой и торговый флот, готовые верфи и персонал для строительства кораблей любых классов и многое, многое другое.
Очевидно, что, используя захваченные шведские корабли и начав строительство огромного флота в несколько сотен Драккаров среднего водоизмещения (причем не только в Балтийском, но и в Азовском море, Петр 1 мог в достаточно короткие сроки (1-2 года) начать широкую экспансию на прибрежные европейские страны, поставив первоочередной целью сделать Балтийское море внутренним морем России.
Первым шагом мог бы стать захват Скандинавии и Прибалтики, вторым – завоевание Польши, Пруссии, Дании. Это дало бы русской армии огромную военно-технологическую (в том числе – военные предприятия и трофейное оружие в огромных количествах) и «кормовую» (продовольственную) базу, необходимую и достаточную для дальнейшего продвижения на Запад.
При этом не было никакого смысла нападать на континентальные страны Европы: Австрию, Венгрию, Чехию и т.д. Это было бы просто пустой потерей времени и ресурсов. Сразу после падения таких приморских стран, как Голландия, Франция, Англия, Португалия, Италия, Греция и Турция, континентальные страны Европы капитулировали бы автоматически или начали «вариться в собственном геополитическом и экономическом котле», не представляя никакого интереса и угрозы для России.
Итак, алгоритм завоевания Европы и Ближнего Востока – при определенных выше условиях — был абсолютно понятен и сверхэффективен: внезапное нападение на произвольно взятую прибрежную европейскую страну (достаточно интересную в смысле возможности обогащения различными военными и морскими технологиями) превосходящими силами русской армии после высадки на ее побережье с сотен Драккаров, разгром ее армии, утилизация военно-промышленных и сельскохозяйственных ресурсов, подготовка и осуществление нового захватнического похода.
Учитывая колоссальное военно-техническое превосходство русской армии (возможность победы в сколь угодно крупных сражениях при околонулевых потерях собственных солдат), можно с высокой степенью уверенности утверждать, что захват Европы и Турции произошел бы не более, чем за 2 года с момента начала русской суперэкспансии (максимум – 10 лет, если бы европейцы и турки вдруг начали неистово и самоотверженно защищаться, чего за ними никогда в истории не наблюдалось).
Опять же, несмотря на «влажные мечты» о разгроме Турции, Петр 1 тратил большое количество времени в плане поиска западных союзников для нападения на эту страну, «в упор не замечая» своих собственных естественных союзников типа кочевых и оседлых нерусских племен России и Сибири, которые могли бы (будучи вооруженными дальнобойными луками, о которых говорилось выше и некоторыми другими видами нетрадиционного оружия, о которых сейчас нет смысла распространяться) принести гарантированную победу над всем миром.
Но «нешто можно Запад победить»? Или победить Турцию без помощи французов, немцев, англичан и т.д.? — Вопросы для Петра 1 риторические …
И вот это ментальное ничтожество и моральное убожество, тотально раболепствующее перед Западом и превратившее в товар (абсолютно бесправных рабов) 98 процентов населения России, мы сегодня кличем Великий Русским Царем и называем его именем красивейший город России, который он — к тому же — не строил, а «откапывал»?
Надеюсь, я доживу до момента проведения Ментальной Войны по личности Петра 1, которая вскроет все его мерзости и прегрешения перед народами России.
В любом случае, вопрос о переименовании Санкт-Петербурга (символа тотального раболепства России перед Западом и невыносимого рабства русского народа, превращенного в товар и объект нескончаемых телесных и моральных экзекуций) во ВладиЗапад (символ тотального ментального и экзистенциального превосходства России перед своими вчерашними «учителями»-угнетателями) сегодня (в условиях нарастающей экзистенциальной угрозы для России) уже становится сверхактуальным.
Ведь именно «благодаря» Петру 1 население России сегодня составляет 100-140 млн. человек, а не 1000 – 1400 млн. человек, как могло бы быть. Да и это количество людей сохранилось по чистой случайности (России просто повезло — в свое время — с одним из правителей), о чем еще будет неоднократно говорено.
